Чистый огонь - Страница 119

119

Он проснулся сутки спустя – судя по тому, что время дня почти не изменилось. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше, тело снова повиновалось ему. Открыв глаза, Эрвин увидел бескрайнее голубое небо – во сне он перевернулся на спину. На фоне этой прозрачной голубой бескрайности вырисовывался белый силуэт Ди-и-ниль.

Что это? Неужели он умер и попал в рай магов, где сбываются самые безумные мечты?

Эрвин повернул голову и увидел на песке Дику. Вся нижняя половина ее мордашки была выпачкана ягодным соком.

Нет, не рай.

Он снова повернул лицо в небо и увидел точеную голову и белое облако гривы Ди-и-ниль.

Рай.

Он скосил глаза вбок. Из лягушачьего рта кикиморы высунулся длинный красный язык и неторопливым круговым движением облизнул мордашку.

Нет, все-таки не рай.

Эрвин снова глянул на небо. Белая шея лары склонилась к нему, мягкие губы прикоснулись к щеке, проверяя, жив ли он.

Сердце Эрвина отчаянно забилось, словно хотело выскочить из груди и ускакать за пятый континент. По его лицу расползлась улыбка счастливого идиота – но, может быть, лары не знают, какие улыбки считаются у людей идиотскими?

– Это ты?

– Я искала тебя, – прозвучал ее тихий, певучий голос. – Ги-и-рраль рассказал мне о тебе…

А потом он плакал и смеялся, обнимая ее стройную шею, а ее голова лежала на его плече, укрыв его облаком шелковистой гривы. И долго, долго они еще сидели рядом на песке, человек и лара, забывшие друг для друга своих кровных сородичей. Им о многом нужно было поговорить и помолчать друг с другом.

– Где мы? – вспомнил он наконец. – Как ты нашла меня?

– У большого озера на юге четвертого континента, – ответила Ди-и-ниль. – А найти тебя мне было нетрудно – когда я узнала, что это ты, я смогла прийти на зов.

– Разве я звал тебя?

– Да, я все время чувствовала твой голос, хотя он был едва различим. Но я думала, что мне это кажется, пока Ги-и-рраль не рассказал, что встретил тебя. Я буду гораздо лучше слышать тебя, когда ты станешь моим седоком.

– А что для этого нужно? – встрепенулся Эрвин.

– Нам с тобой нужно выйти на звездные дороги ларов. Это возможно, только если воля лара и седока сольется воедино. А когда это произойдет, между нами протянется незримая нить, которая свяжет нас. У меня еще не было седоков, и я не знаю, как это случается, но так мне говорил Ги-и-рраль. Он говорил, что вместе лар и седок способны путешествовать где угодно и куда угодно, куда только заведет их мысль, а я всегда мечтала о звездных дорогах. В одиночку мы, лары, – как и вы, маги, – можем перемещаться по мирам только через каналы.

– У вас есть и свой мир? Хотелось бы мне побывать там.

– Это невозможно. Твое тело слишком непрочно, ты сгоришь там за доли мгновения. Но есть множество миров, где можем существовать мы оба. Ты ведь хочешь увидеть их?

Эрвин еще не созрел до стремления к другим мирам – он был так молод, что собственный мир не успел показаться ему тесным. Но вопрос лары затронул нечто большее, чем его академические знания и не слишком обширный жизненный опыт, прикоснувшись к самой его сущности, сущности мага, которой рано или поздно становятся тесными любые границы. В памяти Эрвина промелькнуло синекожее лицо и озорная усмешка пиртянина Хирро, после получасового знакомства ставшего ему ближе любого из местных обитателей. Их было слишком мало, кровных магов, чтобы они не чувствовали себя одинокими в своих мирах, чтобы они не искали друг друга за пределами отведенного им судьбой мира. Странное томление сжало его горло, мешая сглотнуть.

– Да, – ответил он сдавленным шепотом. – Да.

– Тогда почему мы медлим? – спросила Ди-и-ниль. – Мы можем хоть сейчас умчаться туда.

Но Эрвин пока не знал, куда именно хотелось бы ему попасть.

– Куда? – переспросил он.

– На звездные дороги, – ответила лара.

Она высвободилась из рук Эрвина и встала, выжидательно глядя на него. Он понятия не имел, где эти звездные дороги и как до них добраться, но подчинился взгляду лары и вскочил на ее гибкую белую спину. Серебряные бокальчики ее копыт взметнули песок, мягкие крылья распахнулись, а мгновение спустя она уже неслась в небе, неподвластная земной тяге. Или это земля просто не осмеливалась удерживать ее внизу?

Бескрайнее озеро быстро превращалось в круглую голубую чашу, способную уместиться на одной ладони, прибрежный лес казался не более чем клочком моха на пне, но Эрвин не чувствовал ни страха, ни неловкости, даже естественное для магов любопытство покинуло его, полностью уступив место восхищению и радости. Это он был крылат, это он был неподвластен притяжению этого мира. Это его не смела удерживать земля.

Огненная искра зародилась у него в груди и мгновенным взрывом заполнила каждую его жилку, выжигая все, что еще оставалось в нем тяжелого, что еще тянуло его вниз. И в этот неуловимый миг обжигающего экстаза Эрвин вдруг по-новому ощутил общеизвестную истину: все на свете подчиняется тяге земли, и только огонь рвется вверх, не замечая ее власти. Он больше не глядел ни на оставшуюся далеко внизу землю, ни на небо, тоже вдруг ставшее землей. Он больше не принадлежал этому маленькому, жалкому, тесному мирку – став единым целым с огненной кобылицей, он вместе с ней рвался отсюда на свободу.

Пространство распахнулось перед ними внезапно – только что они неслись по небу, а в следующее мгновение копыта Ди-и-ниль уже стучали по тонкому веществу звездных дорог. Какой же здесь был простор, каким ослепительно не похожим было это небо на то, откуда они ушли! Ди-и-ниль самозабвенно мчалась вперед, а Эрвину казалось, что это он летит по звездной дороге, что это его тело и мысль заворожены стремительной скачкой. Торжество нарастало в нем вместе с осознанием того, что наконец-то он вырвался туда, где ему надлежало быть.

119